На сегодняшний день в числе общественных деятелей и экспертов по вопросам антисемитизма Вячеслав Моше Кантор выделяется особенно, во многом – своей личной вовлеченностью в тему и преданностью ей. Будучи на протяжении почти пятнадцати лет президентом Европейского еврейского конгресса, Моше Кантор понимает всю реальную тяжесть угрозы для евреев по всему миру. Более того, именно его концентрация на этой теме и актуализация обсуждения проблемы в самых широких кругах в 2007 году во многом и определила его победу на выборах главы ЕЕК – она нашла поддержку и стала отражением реально назревших в еврейском сообществе Европы опасений.
Однако когда речь заходит о возможных методах снижения уровня угрозы, нельзя не отметить тот факт, что Вячеслав Кантор неизменно делает ставку на законодательные и юридические инструменты – в противовес ставшим уже привычным силовым методам постоянного повышения уровня безопасности. По-настоящему долгосрочный выход в очевидном кризисе Вячеслав Моше Кантор видит в тех стратегиях, что направлены на пресечение самой возможности распространения ненависти и ненавистнических настроений, против кого бы они ни были направлены. И в случае с антисемитизмом его единое рабочее определение – как раз тот инструмент, который по-настоящему необходим, считает Кантор. По этой причине на протяжении многих лет Вячеслав Моше Кантор настаивает на его повсеместном принятии.
Определение – шаг к победе
Попытки разработать наконец определение антисемитизма, которое стало бы единым для всех и окончательным, предпринимались неоднократно. Результата достигли наконец эксперты из Фонда защиты памяти Холокоста ещё в 2015 году. Вот только процесс его ратификации, принятия и, наконец, использования на самых разных уровнях до сих пор находится именно в этой стадии – стадии процесса.
Вячеслав Моше Кантор был и остаётся в числе самых первых и самых преданных экспертов, кто встал на путь продвижения и популяризации этого определения. Первой страной в Европе, сделавшей этот шаг, стала Великобритания в 2016 году – определение было не только одобрено, но и начался процесс по его внедрению как в законодательство, так и в правоприменительную практику, особенно связанную непосредственно с расследованием и предотвращением преступлений на почве антисемитизма. От лица всего ЕЕК, который он тогда возглавлял, Вячеслав Кантор этот шаг горячо приветствовал как первые результаты собственной работы в этом направлении, и работы его коллег.
Решение Британии стало прецедентом, который Кантор оценил не иначе как важным – и с чем обратился к прочим европейским странам, призвав последовать примеру, заложенному Соединённым королевством. В то время на руках экспертов уже были данные ежегодного мониторинга уровня антисемитизма за 2015 год, и в своих комментариях к этим данным сам Вячеслав Моше Кантор отметил ту ключевую роль, что определение антисемитизма способно сыграть в деле борьбы с опасным явлением. Главную роль определению Кантор, разумеется, отводил в составе судебной и правоохранительной систем – как инструменту, который позволит намного повысить уровень фиксации и раскрытия антисемитских преступлений, а также унифицировать эту практику, сведя к минимуму разночтения в понимании, что такое антисемитизм, в разных ведомствах.
Логика, на которую опирался Вячеслав Кантор, сомнению не поддаётся: определение врага или опасного явления во многом является первым шагом на пути к победе над ним. Другое дело, что логика эта, несмотря на всю свою понятность, долгое время как будто оставалась недоступна всем вовлечённым сторонам. В случае с антисемитизмом ситуация подчас и вовсе приобретала фарсовые черты – когда определение антисемитизма как преступления и нарушения давали прежде всего те, кого в нём обвиняли. Несложно предположить, насколько ограниченным это определение было – исключало те самые пункты и нюансы, что могли бы служить обвинением самих «авторов». Моше Кантор не раз указывал на это, как и на абсурдность самой ситуации, когда преступление и степень вины определяет преступник, а не жертва.
Что касается данных об уровне антисемитизма, уже упомянутых выше, то 2015 год «отметился» снижением числа антисемитских преступлений в целом. Однако снижение это печально компенсировалось тем ростом антисемитизма, что наблюдался в информационном пространстве. И в средствах массовой информации, и в целом в информационном поле, даже в речах с политических трибун всё чаще стали встречаться антисемитские нападки, клевета и оскорбления, вплоть до угроз. В борьбе с подобными видами и проявлениями антисемитизма, как отмечал Вячеслав Моше Кантор, как раз переоценить важность единого утверждённого определения антисемитизма сложно – именно оно свело бы на нет любые попытки манипуляции этим определением и «оправданий» через подмену понятий и подтасовки смыслов.
Год спустя, выступая в январе 2017 года на Международном дне памяти Холокоста в Европарламенте, Вячеслав Моше Кантор в очередной раз обратился к теме определения антисемитизма, который он призвал одобрить уже на общеевропейском уровне – и опыт Великобритании в этом вопросе мог бы послужить полезным примером и точкой отсчёта. Среди преимуществ определения от экспертов Фонда памяти Холокоста, Вячеслав Кантор назвал факт того, что в его разработке принимали участие не только специалисты, но и сами представители еврейского сообщества – тем самым как раз страдающим от антисемитизма людям была дана возможность определить то, с чем они сталкиваются. Как мрачную иронию Кантор отметил и саму ситуацию с тем, что антисемитизм определяли прежде главным образом антисемиты. Учитывая, что в отношении любых других видов нетерпимости этого не допускалось, подобное «отличие» можно само по себе считать проявлением как раз антисемитизма и дискриминации.
Отметил Кантор и то, что определение антисемитизма на своём пути к принятию не раз сталкивалось с критикой, главным образом – за якобы излишнюю жёсткость. На это сам Кантор ответил достаточно резко, назвав подобные «обвинения» лишь ещё одной попыткой превратить определение антисемитизма во что-то удобное – чего не должно быть. Что же касается непосредственно определения, то Моше Кантор заявил присутствующим, что один лишь факт его принятия уже будет важным сигналом для всех европейских евреев – подтверждением того, что их проблемы услышаны властями, и что над решением этих проблем действительно задумываются.
Устраняя подводные камни
Разночтения в том, что считать антисемитизмом, а что – нет, были давней проблемой судебной системы и правоохранительных органов, особенно когда речь заходила о преступлениях. Одним из самых ярких тому примеров, что приводил Вячеслав Кантор, можно считать судебное решение в 2014 году в городе Вупперталь в Германии, где акт вандализма в отношении синагоги и попытку её поджога, да ещё и в канун Хрустальной ночи, суд не посчитал проявлением антисемитизма – напротив, преступление якобы стало реакцией на политику Израиля со стороны обвиняемых. Вячеслав Кантор не скрывал своего возмущения этим решением, а также отмечал тот факт, что подобные прецеденты – ни что иное, как разрешение всем прочим ненавистникам кого бы то ни было продолжать свои злодеяния, достаточно лишь придумать, какое именно событие вызвало у них «праведный» гнев.
В случае с антисемитизмом и «критикой Израиля» ситуация нередко принимает подобный мрачно-карикатурный поворот. Каждое обострение ситуации на Ближнем Востоке приводит к тому, что евреи по всему миру становятся объектами для нетерпимости, в том числе – и жертвами реальных преступлений. В 2021 году, например, когда между Палестиной и Израилем в очередной раз обострился конфликт, в то же Германии сразу несколько синагог стали мишенями для атак за несколько дней.
Для подобного проявления антисемитизма есть отдельное определение, поясняет Моше Кантор: антисионизм – явление, когда на евреев возлагается коллективная вина за все решения и шаги Израиля, даже если сами эти евреи живут на другом конце света и никакого влияния на политику государства Израиль не оказывают. Многие эксперты справедливо считают это лишь разновидностью антисемитизма, но вот официально признаётся это далеко не везде – и как раз этот пробел в состоянии закрыть рабочее определение антисемитизма, где и антисионизму нашлось своё место.
Что же касается унификации законодательных и судебных норм относительно антисемитизма и приведения их к некоему общему, понятному всем знаменателю, то, как отмечал Вячеслав Кантор, определение антисемитизма способно сделать это не только на уровне Европы, но и по всему миру. Об этом, в частности, Кантор заявил в своём выступлении уже на тематической конференции ОБСЕ в 2018 году, где он имел возможность обратиться к политикам из куда более широкого круга стран. Учитывая, какие масштабы к тому времени уже приобрела проблема антисемитизма, столь широкий международный уровень для обсуждения этой проблемы и методов борьбы с ней кажется более чем необходимым.
Саму же угрозу от антисемитизма Вячеслав Кантор видит для всех, а не только для евреев. Если антисемитизм не вызывает отпора и допускается, это в свою очередь открывает дорогу и для других форм ненависти, уверен эксперт. Очевидно и влияние на еврейское население европейских и не только стран – наблюдая за ростом антисемитизма, они теряют веру в то, что их правительства в самом деле заботятся об их безопасности на том же уровне, что и остальных граждан.
Шаг к решению
На общем уровне Европы определение всё же получило необходимую степень поддержки – в частности, в 2017 году за его одобрение высказался Европейский парламент. Перед заседанием, на котором это решение было принято, Вячеслав Кантор и целый ряд других экспертов по теме антисемитизма направили своё обращение к депутатам, где выразили как обеспокоенность еврейского сообщества проблемой антисемитизма, так и надежду на то, что одно из главных препятствий на пути к принятию необходимых законодательных шагов по разрешению этой проблемы будет наконец устранено. Кантор и его коллеги также отвергли любые попытки политизировать вопрос одобрения рабочего определения антисемитизма, равно как и попытки несколько снизить степень опасности антисемитизма, который якобы не представляет собой особенной проблемы по сравнению с другими формами ненависти.
По итогам заседания Кантор выразил собственное признание за принятое решение, назвав его историческим, не меньше. И, возвращаясь к прежним своим заявлениям, вновь заверил в том, что решение уже является важным шагом и важным посланием для всех евреев – посланием о том, что ЕС действительно всерьёз воспринимает ситуацию с антисемитизмом и заявляет о готовности бороться за безопасность своих граждан еврейского происхождения.
Впрочем, попытки оспорить или, как выразился сам Кантор, «подрихтовать» определение ещё предпринимались ни раз, что неизменно встречало критику со стороны всё того же Вячеслава Кантора – как и любые прежние попытки превратить определение в нечто удобное прежде всего для антисемитов, допускающее дальнейшие злоупотребления и нарушения. Но на деле главной проблемой стал факт использования определения – а точнее, отсутствие этого использования, поскольку во многих сферах дальше одобрения и принятия определения дело не пошло.
Ситуация стала более напряжённой, а проблема – актуальной, когда на мир обрушилась пандемия, сделав куда более очевидным и пугающим положение дел с нетерпимостью в обществе во всех его проявлениях. Всплески антисемитизма, в частности, в Европе подтолкнул власти к тому, чтобы вновь официально заявить о приверженности законодателей и исполнительной власти борьбе с этим явлением, а также внести давно назревшие изменения в план борьбы с антисемитизмом на уровне ЕС.
Необходимая инструкция
Дело продвижения и, главное, использования определения антисемитизма также сдвинулось с мёртвой точки по инициативе европейских законодателей. В начале 2021 года Еврокомиссия опубликовала собственную подробную инструкцию или практическое руководство по рабочему определению антисемитизма, где прояснялись многие моменты и приводились примеры того, как именно это определение должно работать в самых разных сферах, от бизнеса до образования, от правоохранительных органов до органов непосредственно власти. Вячеслав Кантор отметил высокую значимость этого шага со стороны европейских властей – особенно на фоне того, как вызванный пандемией кризис повысил ставки в деле борьбы с ненавистью и сделал очевидным ту степень угрозы, что антисемитизм и другие виды нетерпимости собой представляют.
Комментируя непосредственно опубликованное руководство, Вячеслав Моше Кантор отметил особенную важность его публикации для чиновников, органов и институтов власти, где на подробных инструкциях зачастую держится основной массив работы, и никакие шаги не предпринимаются при отсутствии этих самых инструкций и ориентиров. Сами же инструкции Кантор признал достаточно конкретными, чтобы они могли по-настоящему использоваться, и особенно отметил обилие фактических примеров, подтверждений на основе фактов и исследований, что делало приведённые примеры и обоснования ещё более весомыми.
При этом Моше Кантор вновь признал, что самая большая значимость – и, ожидаемо, самые большие изменения к лучшему – у руководства имеется в правоприменительной и правоохранительной среде. Полиция, суды и другие органы, вовлечённые в систему противодействия антисемитским преступлениям, наконец получили все необходимые разъяснения и конкретизацию для того, чтобы в дальнейшем избегать разночтений и размытых формулировок, сталкиваясь с антисемитским нарушением. Само же руководство определённо выиграло от того, что вышло за границы одной лишь теории и оказалось снабжено реальными примерами уже имевших место быть нарушений и инцидентов, связанных с антисемитизмом – что, как отметил Вячеслав Кантор, стало своеобразным отражением опыта, и опыта весьма печального, что еврейские общины по всей Европе накопили за годы столкновения с антисемитизмом и дискриминацией.
